История развития золотых промыслов на территории Каратузского района

Я уже упоминал в одной из своих публикаций, что в архивных материалах за 1902 год случайно обнаружил «сочинение» о Каратузе, написанное Минусинским чиновником В.Ю. Григорьевым. Но тогда умолчал, что в нем имеются сведения по истории, связанной с началом и развитием золотодобычи в системе реки Амыл. И вот теперь настала пора открыть то, что написано местным, назовем его так, краеведом, около ста лет назад.

«Во второй половине 30-х годов, – писал он, – прошедшего столетия открыто было золото по реке Амылу и его притокам, и вскоре появились довольно богатые прииски Зайкова, Рязанова, Попова, Чеглова, потом Подсосовых. Сначала промывка велась ручным способом на бутарах, причем золота добывалось, по словам местных жителей, по 2-3 пуда в год. В 1844 году добыча золота, постепенно ранее возраставшая, достигла до 20 пудов на 400 или 500 рабочих. Но с течением времени ручной способ промывки заменился машинами. В пятидесятых годах золотопромышленность достигла своего наибольшего развития: число рабочих на приисках определялось в 700-800 человек, а ежегодная добыча в 50 пудов.

Село Каратуз стало довольно быстро развиваться в качестве золотопромышленной фактории. Здесь производилась во многих случаях наемка приисковых рабочих и их расчет по окончании ежегодной операции. Здесь производилась кормежка лошадей, пригоняемых с приисков на целую зиму, здесь же поселились некоторые золотопромышленники.

Хлеба для приисков не хватало. Золотопромышленники заводили в с. Каратуз собственные запашки.»

Как видите, автор сообщил немало интересных сведений. Но не все можно безоговорочно принять. Когда он говорит, например, о количестве получаемого золота, и при этом ссылается на «слова местных жителей», то невольно у меня возникает недоверие к таким сведениям. В самом деле, цифра в 50 пудов золота, получаемых в год на приисках системы реки Амыл, является фантастической, трудно поддающейся восприятию. Получается, что золота было так много, что его гребли лопатой.

Так ли все было в действительности, следует проверить. И стал я искать официальные источники, которые могли бы подтвердить или опровергнуть такой посыл.

В периодической печати прошлого века и в специализированных книжных изданиях о золоте писалось много. О нем имеются многочисленные документы в архивах. Но они преимущественно касались общего состояния золотой промышленности Енисейской губернии. Конкретно о системе реки Амыл материал приходилось собирать по крупицам.

Прежде всего, мне хочется познакомить вас с интересным справочным изданием под названием «Памятная книжка Енисейской губернии» на 1863 год. Книга вышла в Санкт-Петербурге по инициативе начальника Енисейской губернии генерал-майора Павла Николаевича Замятина. В Красноярской научной библиотеке имени В.И. Ленина имеется несколько экземпляров этой книги. Одна из них с автографом самого губернатора: «От генерал-майора Замятина в дар библиотеке, учреждаемой для Красноярской гимназии, первая вышедшая в свет Памятная книжка Енисейской губернии со времени открытия губернии». И собственноручная подпись губернатора. Здесь же и дата – 10 июля 1865 года, г. Красноярск.

В этой довольно толстой книге в отличном переплете имеются сведения о жизни губернии, в том числе на странице 233 напечатана «Ведомость о добыче золота на частных золотых промыслах в енисейской губернии за 1861 год».

В ведомости представлены золотые промыслы северной системы, южной системы Енисейского округа и промыслы Минусинского округа. Для интереса я выписал следующие сведения, которые по солидности издания не вызывают сомнений.

В ведомости указывается, что золото в губернии пошло с 1834 года. До 1839 года работал один прииск, на нем было около 190 рабочих. В 1839 году получено семь пудов золота. Дальше началась самая настоящая «золотая лихорадка». Через 22 года в губернии уже действовал 131 прииск, а число рабочих в них составило 15751 человек.

И дальше, к 1861 году, в Минусинском округе, указывается, работало 42 прииска. А вот что говорится в книге об Амыльской системе. Первый прииск по речке Изинзюлю, текущей в реку Амыл, назван Никольским. В 1838 году он начал выдавать золото. Его оказалось намыто 33 золотника. В 1843 году начали действовать еще два прииска – Успенский и Ивановский. Оба по речке Малому Изинзюлю, правому притоку Амыла. Первый из них намыл один фунт, второй – шесть фунтов золота. К 1844 году к ним присоединился прииск Ново-Приютный по речке Кундусук, также правому притоку Амыла. За первый год работы прииска получено 28 фунтов золота. На первом, втором и третьем приисках работало по 16 человек, на четвертом – 36.

Как видим, речь пока о пудах не идет, а только о скромных фунтах. Но как говорят, лиха беда начало. Посмотрим, как развивались дела дальше.

А чтобы узнать об этом, мне пришлось поломать голову над тем, где найти такие сведения. Долгое время они никак не давались в руки. Просматривал многие архивные дела, рылся в каталогах библиотеки. По всем данным они должны были быть. Но проходили дни, а в моих руках оказывались совсем не те материалы, о которых мечтал. И уже совсем было отчаялся, и руки опустились, и интерес к поиску поубавился. В такие минуты всегда вспоминал тех, кто искал новые золотые россыпи. И представлял, каким же они обладали мужеством, упорством, настойчивостью, про себя твердил: «Не сдавайся, ищи, без труда не вытащишь рыбку из пруда». И вы знаете, помогло. Нашел, что искал. В моих руках оказалась книга, которой сто лет. В ней имеются все нужные сведения о состоянии золотой промышленности за 50 лет в амыльской системе. Как это меня обрадовало! Теперь я могу рассказать не только о фунтах, но и о пудах золота, которое удалось извлекать из недр земли.

Итак, у меня в руках оказалась, пожалуй, самая нужная, самая важная книга, в ней наиболее полно представлена и понятна роль той самой Амыльской системы, которую та сыграла в золотой промышленности Енисейской губернии. Книга называется «Минусинский, Красноярский и Ачинский округа Енисейской губернии». Вышла она в Санкт-Петербурге в 1884 году. В ней дан общий обзор золотодобывающей промышленности в южной части губернии, в том числе и Амыльской системы, с 1834 по 1884 год. То есть с самого начала «золотой эры». Автор книги И. Боголюбский при этом опирался на свои впечатления от поездок по приискам и на отчетные данные. А эти последние – авторитетные источники.

Пока я искал книгу, по пути познакомился еще с некоторыми печатными источниками, в которых содержится ряд очень, на мой взгляд, важных сведений. Вот, например, что сообщается в «Памятной книжке Енисейской губернии» за 1863 год. В ней упоминается прииск Ново-Приютный Амыльской системы. За 1844 год он получил 28 фунтов золота. Это, в общем-то, немного, но совсем неплохо. В ряде других «Памятных книжках» и «Сибирских торгово-промышленных и справочных календарях», выходящих в Красноярске и Томске, сообщается, что на приисках Минусинского уезда в 1844 году было добыто 33 пуда золота. Что же касается Енисейской губернии, то в 1847 году на всех приисках получено 1213 пудов золота. Этот год являлся своего рода пиком «Золотой горы». За ряд последующих лет получено в Енисейской губернии свыше 1000 пудов. А затем золотодобыча снижается примерно наполовину и в таком положении удерживается многие годы.

Вот теперь, благодаря данным книги И. Боголюбского, можно сказать, какую долю в общие итоги вносила Амыльская система. И эта доля оказалась немалой. За первые 50 лет с начала открытия приисков намыто 815 пудов 16 фунтов. Поистине феноменальный результат. Богатство, которое трудно представить. Некоторые прииски давали золото буквально пудами. На некоторых речках его гребли, можно сказать, лопатой.

Взять, например, речку Изинзюль, впадающую в Амыл. Она оказалась самой богатой золотыми россыпями. В общей сложности прииски, расположенные на ней, за 50 лет дали 362 пуда 10 фунтов золота.

Такое богатство в тайне удержать было невозможно. И как только стало о нем известно, сотни «рыцарей» удачи, бросив все свои другие занятия, обратились в тайгу в поисках богатства и славы. Многие состоятельные предприниматели тут же стали вкладывать имеющиеся деньги в поиски золотоносных месторождений и разработку приисков. Вот откуда прииски стали расти как грибы.

Надо сказать, что в разработку приисков вкладывали деньги многие, но обогатились единицы. Сотни людей нанимались в старатели, но обладателями богатств они не стали.

Первый прииск в Амыльской системе, как я уже говорил, открылся в 1838 году и назывался Никольским. По данным И. Боголюбского первый прииск начал работать на год раньше, в 1837 году. Назывался он Воскресенским и принадлежал мещанину Щербакову. Прииск эксплуатировался 29 лет и дал его хозяину богатый доход. За это время намыто 9 пудов 8 фунтов золота. В более поздних документах ни сам прииск, ни его хозяин не фигурируют.

Начиная с 1838 года, появляется сразу несколько приисков купцов Колобова, Денисова и купчихи Харитоновой. Из этой когорты золотоприискателей больше всего преуспел купец Колобов. Его прииск как раз и находился на самой золотоносной реке Изинзюль. Только на одном прииске Никольском за 45 промывочных сезонов он получил 190 пудов 23 фунта золота. Этот рекорд не был достигнут больше никем, за всю 50-летнюю историю золотоискательства на Амыльской системе.

Надо сказать, что купец Колобов и, видимо, его наследники долгое время вели крупную игру на золотых приисках. И им, надо сказать, везло. В разные годы им принадлежало десять приисков и многие из них щедро одаривали своих хозяев. Прииск Козьмодемьянский принес в общей сложности 62 пуда 22 фунта золота, второй Козьмодемьянский еще 95 пудов, Сергеевский – 26 пудов 31 фунт, Успенский – 126 пудов 35 фунтов и т.д.

Такое богатство хранила, а потом отдавала изворотливому купцу не только река Изинзюль. И другие речки прославили собой Амыльскую систему. За 50 лет на приисках реки Кундусук добыто 209 пудов 3 фунта золота, на Безымянной – 97 пудов 6 фунтов золота, на реке Копь – 65 пудов 3 фунта, на речке Зибизян – 45 пудов 23 фунта, на реке Тюхтет – 36 пудов 7 фунтов золота. А вот главная река системы Амыл явно подвела. Многие пытались сделать на ней богатые открытия, но все их труды пошли прахом. Только в верховьях Амыла нашли присутствие в породе кое-какого золота и намыли всего 87 золотников.

В разные годы на речках и ключах Амыльской системы находилось в первые 50 лет ровно 100 приисков. Не все они являлись радостью для их хозяев. Многие были сущей бедой. На бумаге они считались приисками, а на деле приносили сплошные убытки.

Долгое время несколько поколений семьи Подсосовых занимались золотодобычей. В рассматриваемый период они владели двенадцатью приисками. Некоторые из них являлись настоящим божьим даром. Достаточно сказать, что прииск Ново-Приютный за 38 промывочных сезонов дал своим хозяевам 121 пуд 7 фунтов золота, в среднем более чем по три пуда в год.

Из других удачливых держателей золотых приисков следует назвать купца Долганова, купца Денисова, наследников Чеглокова, купца Крылова, купца Юшкова, почетного гражданина Кузнецова. Что, наверно, интересно, так это стремление «слабого пола» к червонному золоту. Однако в данном случае он не просто выступает как любитель украшений, а как владелец приисков. Это жена штабс-капитана Пенская, потомственная дворянка Григорова, купеческая жена Веселкова, купчиха Харитонова. Кстати, последняя из них весьма преуспела. Ее прииск Аннинский только за один год дал ей один пуд 31 фунт золота. Другой прииск Никольский на реке Копи за 45 лет принес в ее мошну 48 пудов 26 фунтов. Более чем по пуду каждый год…

Считалось, что за истекшие 50 лет Енисейская губерния была самым главным золотоносным районом в России, а Амыльская система занимала первое место в губернии.

После общего бума наступил период разочарований. Но об этом несколько позже. А сейчас поговорим о том, как доставалось золото тем, кому оно не доставалось.

Для охраны и поддержания порядка на приисках Амыльской системы нес службу отряд казаков в 25 человек во главе с хорунжим Василием Суриковым. В архивном деле за 1844 год находится его прошение командиру казачьего отряда Минусинского и Ачинского горных округов Фомичу:

«Находясь на золотых промыслах Минусинского округа, я не получил прогонных денег на проезд туда, обратно и на разъезды там, а платил из собственного кармана. В начале мая месяца я проехал из Минусинска до форпоста Каратуза 95 верст в распутицу на трех лошадях. От Каратуза до промыслов Амыльской системы за 180 верст тайгою, где нет тележной дороги, а проезжают только верхом и то с большими трудностями. У нас находилось четыре лошади – две верховые, одна под вьюком с концеляриею и одна вьюком с багажом и съестными припасами. Заплачено мною за проезд обратно с промыслов до Каратуза 10 р. 80 к. И из Каратуза до Минусинска 4 р. 27 1-2 к. Да заплачено Тюменскому мещанину Василию Молодых за разъезд на его лошадях по промыслам в течение лета за 105 дней, полагая в каждый день по 40 верст, всего за 4200 верст.

Покорнейше прошу ваше благородие возвратить мне и денщику понесенные затраты».

Да, конечно, можно посочувствовать хорунжему. Но кто скажет, с какими трудностями сталкивались золотничники, как называли старателей. Они находились вдали от жилых мест по 250 и более дней в году. Как они жили, как питались, какие имели социальные блага.

Когда кто-то изъявлял желание наняться на работу на прииск, имел дело с хозяином прииска или его доверенным. Они встречались, а часто это было в селе Каратуз, и заключали договор. В общем, дело сводилось к тому, что один предлагал договор, а другой должен был его подписать. Командовал владелец прииска. В договоре имелись такие условия: «Работать, работать и работать от восхождения и до захождения солнца», «скопов (то есть собраний. Прим. авт.) и заговоров не делать», «за время, проведенное без работы во время следования на прииск и обратно с оного по случаю болезни или позволенного хозяином отдохновения, ни платы, ни содержания не требовать». Ну и так далее.

А что хозяин? Он обязуется: предоставить жилье, какое есть, зарплату 240-280 рублей в год, на сезон выделять за определенную плату муки пшеничной и ржаной 2 пуда 20 фунтов, масла – 4 фунта, мяса 1 пуд 20 фунтов, крупы – 6 фунтов, соли – 4 фунта, сахару – 4 фунта.

Стоимость продуктов и промышленных товаров объявлялся следующий: сахар 1 фунт – 35 копеек, масло – 25 копеек, крупчатка 1 пуд – 2 рубля 60 копеек, мука 1 пуд – 1 рубль 20 копеек, мясо 1 пуд – 2 рубля 30 копеек, сапоги – 6 рублей 50 копеек, ситец 1 аршин – 25 копеек, рубаха – 1 рубль 60 копеек, шаровары – 2 рубля 70 копеек.

Какое-то количество и тоже за определенную плату предусматривалось винных товаров.

В договоре не предусматривалось находиться на прииске женщинам и детям. А если они все же появлялись, то должны были работать. В противном случае из заработка главы семьи вычиталось установленное количество денег. Что касается врачебной помощи, то она теоретически предусматривалась, а практически ее не было.

Итак, все интересы и владельца прииска и рабочего вертелись вокруг золота. Между ними не существовало разницы в том, чтобы иметь его как можно больше. Первый делал все, чтобы добытое золото попадало в его сейф, второй, чтобы часть золота попадала в его карман.

В моем архиве оказались и данные о том, сколько рабочих, их жен и детей находилось на приисках, сведения относятся к 1895-1901 годам.

В золотой промышленности к той поре наметился упадок, в Амыльской системе работало всего 20 приисков. На них находилось 544 мужчины, 136 женщин и 120 детей. Самым крупным прииском по количеству работающих был Александровский, на котором находились 81 мужчина, 22 женщины и 23 «приискателя» детского возраста.

Несмотря на такое положение, в государственную казну золота поступало довольно много. Имеются такие сведения, взятые из «Памятных книжек Енисейской губернии». В 1888 году в Минусинском и Усинском горных округах получено 32 пуда, в 1889 году – 26,6 пудов, в 1890 году (ровно сто лет назад) – 28,2 пуда, в 1891 году – 34,3 пуда, в 1892 году (вместе с Ачинским горным округом) – 66,4 пуда. Ну и еще одна цифра. За 1896 год только в Минусинском уезде получено 32 пуда золота.

Естественно, «золотая история» Амыльской системы наложила свой отпечаток на историю села Каратуз. Оно получило некоторое развитие. По сведениям 1859 года в Каратузе уже имелось 135 дворов и проживало 612 человек обоего пола. При станице имелись станичное управление, церковь, цейхгауз, проводилась ярмарка, еженедельно проходил базар. Тех, кто возвращался с приисков, так сказать, «на коне», кому улыбалась госпожа удача, обслуживали более двух десятков торговых точек горячительными напитками, товарами, привозимыми из Минусинска, Томска, Красноярска.

Томскому купцу Никите Нестерову Вяткину судьба благоволила, удача многие годы не покидала его. В 1886 году он расщедрился и отломил куш от своего золотого каравая на церковные дела. В Каратузском Петро-Павловском приходе появился третий престол во имя св. Пророчицы Анны, отмечаемой 9 декабря. Приобщившись таким образом к богу, он как бы тем самым приобрел право и на будущие удачи. Но годы, отведенные ему богом на жизнь, закончились. А дело его продолжил наследник Дмитрий Никитич. Он стал одним из держателей акций приисков Никольского по речке Изинзюль, впадающей в Амыл, и Александро- Мариинско- Преображенского по ключу, текущему в Кундусук…

Несмотря на истощение многих золотых приисков, находились предприимчивые дельцы, имеющие капитал, которые вкладывали деньги и в разведку новых золотоносных площадей, и в те прииски, которые теряли свое значение, надеясь, что и они найдут свою госпожу удачу.

В январе этого года у меня совершенно неожиданно произошла встреча с владельцем одного из приисков Амыльской системы. И произошла довольно просто, лишь стоило мне оказаться в прошлом веке, а конкретно в 1857 году. Именно в этом году в Красноярске начала выходить первая в губернии печатная газета «Енисейские губернские ведомости». У меня возникла мысль познакомиться с ее содержанием, узнать, о чем она писала 143 года назад. Так я оказался в краевой научной библиотеке и в отделе периодических изданий по моей просьбе вручили еще целую подшивку. Газета оказалась необычной по формату, примерно формата современного журнала, и счет страниц тогда велся не по номерам, а с учетом уже вышедших номеров. Газета выходила раз в неделю по вторникам, в год 52 номера. Если считать по четыре страницы в номере, то последняя газета в подшивке будет иметь номер страницы 208. Подшивка газеты за 1859 год имела 450 страниц, да еще 260 страниц приложений.

В газете оказалось много сведений о золотой промышленности губернии. Но пока что сообщалось о лицах, кому официально предоставлено право на разведку и разработку золотых месторождений. И вот, на странице 76 от 27 августа 1857 года, прочитал следующее сообщение: «16 августа выдано свидетельство на право золотопромышленности потомственной дворянке жене инженера-технолога Екатерине Александровой Бевад». А чуть раньше такое разрешение получил старобельский купец Дмитрий Дмитриевич Кузнецов.

Эти две фамилии, как мне показалось, уже фигурировали в других моих записях. Потом, вечером за своим письменным столом, я нашел их. Оказалось, что между двумя этими записями стоит период 40 лет. В архивных документах за 1902 год мне попался список приисков Амыльской системы и фамилии их владельцев.

Так вот, прииск Козьмодемьянский по речке Кундусук, текущей справа в Амыл, и прииск тоже Козьмодемьянский по речке Безымянной, впадающей также в Амыл, принадлежат, записано, наследникам Колобова и Бевад. Нет никого сомнения, что это те самые прииски, которыми когда-то управляла смелая женщина Екатерина Александровна Бевад. Когда-то, может быть, она составила компанию по совместному владению приисками, может быть, ей составили компанию, но факт остается фактом: ее подвижническое начало по добыче золота не закончилось, а продолжалось наследниками.

Что касается Дмитрия Дмитриевича Кузнецова, то трудно сказать, был ли он хозяином прииска на Амыле или где-то в другом месте. Но в 1892 году фамилию Кузнецова имели сразу несколько владельцев приисков на Амыле. Это, например, прииски Александровский акционерного товарищества по вере Кузнецовых и К. Надежда и Аннинский почетного гражданина И.П. Кузнецова, Еленинский, Любопытный, Рождественский – И.К. Кузнецова.

По мере приближения к XX веку золотую промышленность Енисейской губернии начинает лихорадить. В 1896 году, например, на приисках находилось 10504 рабочих, на 1789 человек меньше, чем в предыдущем году. Золота добыто на 39 пудов меньше, всего 207 пудов. Работы производились на 302 промыслах. Такое положение складывается и на приисках Амыльской системы. За 1891-1892 промывочный сезон на промыслах Минусинского уезда получено всего 8 пудов золота, и столько же за сезон 1892-1893 года. Такого никогда еще не было. Десятки приисков прекращают свою деятельность.

В 1909 году в Минусинске состоялся журнал особого раскладочного по промысловому налогу присутствия (по-нашему – совещание). Речь шла о золотой промышленности. Докладчик доложил, что в 1908 году в уезде работало 48 приисков, принадлежавших 39 отдельным предприятиям. На 1909 год в основную раскладку включены 43 прииска. Три предприятия не выбрали промыслового свидетельства, два прекратили свое существование (в данном случае имелась в виду и Амыльская система).

На совещании, будем так говорить, вырабатывались нормы налога с списков. Без уплаты такого налога в государственную казну прииск не имеет права работать. Чем выше доход с прииска, тем больший налог он платит.

Присутствовавшие же оказались в растерянности. Прииски работали себе в убыток. В самом деле, например, Козьмодемьянский Ильи Ивановича Крылова за 247 промывочных дней при десяти рабочих добыл 195 золотников пробы 0919. Стоимость одного золотника 4 рубля 28 копеек. Общий доход составил 940 рублей, расход – 2449 рублей. Таким образом, убыток составил 1509 рублей.

Намеренно привожу примеры работы приисков Амыльской системы. Но таких отрицательных итогов много и в других системах. Прииски Н.-Покровский и Шавловский Ильи Селиверстовича Скобеева за 260 дней добыли 1031 золотник золота пробы 0920. Стоимость золотника 4 рубля 83 копейки. Доход 4980 рублей, расход – 8896 рублей. Убыток – 3916 рублей. Прииск Медвежий угол Владимира Александровича Юшкова принес убытки 444 рубля.

Были, конечно, и положительные результаты. Вот один из них. Прииск Ивановский Михаила Ивановича Богданова принес прибыли 43 рубля. Прииск Козьмодемьянский Александра Степановича Юшкова – 1263 рубля.

Но что могло сделать налоговое присутствие? Оно констатировало факты и приняло решение установить налог в прежнем размере и утвердить складывающиеся расходы.

Несмотря на упадок золотодобычи, сокращение количества приисков, находятся смельчаки, которые желают вложить свои средства в золотую промышленность, испытать свое счастье. Они покупают прииски, берут их в аренду, организовывают разведку новых месторождений. Уже известная нам газета «Енисейские губернские ведомости» в номере от 2 августа 1916 года сообщает:

«Окружной инженер Минусинского горного округа сим объявляет, что 21 июля 1916 года под № 1657 им выдано крестьянину Александру Ефимовичу Федорову дозволительное свидетельство на право подробной разведки в течение двух лет с 21 июля 1916 года по 21 июля 1918 года золотосодержащей площади, расположенной по речке Куксину (Купиняну), впадающей с правой стороны в реку Амыл, обозначенный двумя заявочными столбами, установленными: 1) починный, по левой стороне заявленной речки от русла ее в трех саженях и от устья, приблизительно в 15 верстах речки Амыла, от Михайловского прииска по речке Блялику, приблизительно в семи верстах на север и заявленный 16 июля 1916 года по № 61».

В каком положении оказался разведчик богатств А.Е. Федоров, когда наступила Октябрьская революция, нам неизвестно. Но дело не пропало. Оно организовано на новых принципах. Южный район Красноярского края продолжает пополнять золотыми запасами советскую казну.

Газета «Знамя труда», орган Каратузского районного комитета

КПСС и районного совета народных депутатов Красноярского края,

В 85 номере нашей газеты за 17 июля текущего года материалом В. Буйских «Золото Амыла» была завершена публикация целой серии, рассказывающей об истории развития золотых промыслов на территории нашего района. Приведенные в них доводы автор обосновывает итогами многолетних поисков в хранилищах Государственного архива.

Не лишая В. Буйских права на собственное понимание тех далеких событий, мы предлагаем читателю ознакомиться и с иной точкой зрения на историю становления и развития добычи золота в нашем районе.

Итак, что же об этом думает наш постоянный нештатный корреспондент, член клуба «Краевед» В.П. Попов?

АМЫЛЬСКИЕ ПРИИСКИ

Таким эпиграфом начиналась корреспонденция в журнале «Енисей», опубликованная в 1899 году, в которой рассказывалось о жизни каратузцев и жителей близлежащих деревень.

В своем материале я хочу поведать читателям о жизни и деятельности только частицы Каратузского района – Амыльских приисках.

По материалам, имеющимся в Минусинском и Каратузском музеях, известно, что в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого столетия только шесть Амыльских приисков давали шестьдесят-семьдесят пудов амыльского золота в год. Переведя грубо пуды в тонны – убедимся, что с Амыльских приисков ежегодно вывозилось по тонне, а иногда и больше золота. Один грамм золота эквивалентен 100 рублям по нынешним ценам, следовательно, Амыльские прииски давали продукции на 100 миллионов рублей в год (для сравнения: хозяйства РАПО в 1988 году произвели продукции на 35195 тысяч рублей). Из сказанного следует, что в прошлом в Каратузском районе было развито не только сельское хозяйство, но и промышленность.

В некоторых публикациях, в частности геолога В. Шунина «Тихий Амыл», сказано, что первое золотоискатели на Амыле появились в 1837 году. Мне думается, что это произошло несколько раньше, так как в выпускаемом в 1847 году в Санкт-Петербурге журнале «Отечественные записки» в статье «Смесь» владелец одного из участков описывает технологию добычи золота в то время, когда прииски и отдельные участки уже были приобретены золотопромышленниками или компаниями.

Начало заселения Моторского относится к 1832 году. Из первых переселенцев Орловской губернии были и мой прадед Иван и его братья Юган и Ян. И если Иван занялся хлебопашеством, то Юган и Ян пошли искать свое счастье на старательском поприще.

Знали их в селе как бергалов (старателей). И они были далеко не первыми из этого племени. Вероятнее всего первыми приискателями были еще кочевники из племен моторов и сагаев.

Купленные и закрепленные прииски, упомянутые в журнале в 1845 году, были расположены в пойме реки Шадат. Сам Каратуз же в течение десяти лет назывался Шадатским форпостом (с 1817 года до 1827). Принято считать, что казаки-первопроходцы выбрали место для строительства острога в устье Шадата, а казаки-строители местом привязки Шадатского форпоста определили речку Джепь. И только в 1827 году Шадатский форпост был переименован в каратузскую приказную станицу. Из этого следует, что первые казаки были на золотоносных пластах еще до заложения Шадатского форпоста – Каратуза (Черная соль).

В «Кратком очерке о геологическом и горнопромышленном состоянии Минусинского, Красноярского и Ачинского округов», изданном в С.-Петербурге в 1884 году составителем Боголюбским, говорится:

– «Горное дело существовало в бассейне Чулыма и Енисея издревле, чему доказательством служат, кроме металлических изделий и вещей из золота, серебра, меди, железа, находимых в чудских могилах или курганах по степям около Енисея, Абакана, Тубы, Чулыма, также разные земляные сооружения, насыпи, валы, дороги, оросительные каналы, пещеры, выкопанные в известковых горах, остатки копей для разработки медных и железных руд.

Может быть, добыча золота из россыпей производилась в глубокой древности чудскими народами, судя по нахождению в золотоносных песках по Узунжулу и Чистоголу системы Абакан костяных и медных орудий вместе с костями мамонта, быка, лошади, барана и т.п. Все наиболее замечательные древние вещи, скелеты и орудия хранятся в Минусинском музее, вместе с надписями на камнях руническими буквами».

Этот же очерк сообщает, что за описываемый период (то есть за 50-летие) только в системе Амыл значилось 84 золотых промысла, кроме того, по системе Копи (притоку Амыла) – 16 промыслов. Не все прииски работали продолжительное время, но так как золотодобыча в то, да и в настоящее время находилась под контролем государства, они были на строгом учете. С той, видимо, разницей, что тогда не являлось секретом ни содержание золота в пуде песков, ни общая добыча. Чего, к сожалению, нет при сегодняшней гласности на наших рудниках по добыче золота.

Всего за 50 лет на приисках Амыла было добыто 815 пудов, 16 фунтов, 16 золотников золота (пуд – 16,3 килограмма, фунт – 409,5 грамма, золотник – 4,266 грамма, доля – 44 миллиграмма). Другие прииски Минусинского округа дали за это время: Систикем – 508 пудов; Иликем – 30 пудов; Ус, Оя – 16 пудов; Казыр, Каспа – 230 пудов; Сисим – 142 пуда.

По Амыльской системе самыми долгодействующими приисками были (данные 1884 года):

Безымянная: Козьмодемьянский – 39 лет (95 пудов);

Малый Изинзюль: Ивановский – 36 лет (35 пудов);

Копь: Никольский по Бургону – 30 лет (48 пудов).

По свидетельству В. Шунина, к 1901 году на Амыльских приисках было взято 25 тонн золота.

По многим материалам основными орудиями труда были обушек, кайла и лопата, бадья и ручной вороток, лоток и бутара. Однако, по сообщению журнала «Отечественные записки», в 1847 году на приисках по Малому Тюхтету уже тогда была промывочная машина – горизонтальная бочка, приводимая в движение парой лошадей через редуктор. Эти машины привозились из-за границы, да и сами приискатели были рудознатцами с Урала.

Каратуз в то время был резиденцией золотопромышленников. В основном здесь жили либо управляющие, либо доверенные лица золотопромышленников (на сегодняшний день кроме схемы Каратуза того времени, на которой значатся бывшие поместья золотопромышленников Денисова, Скобеевых, Хабаровой – ничего не осталось). Сами же владельцы приисков находились больше в Минусинске, Красноярске, Томске, Петербурге. При этом большинство из них на приисках не бывали. Об этом свидетельствует очерк «Рассказы о сибирских золотых приисках», в котором повествуется о том, как член одной золотопромышленной компании из Петербурга рассчитывал в тарантасе доехать до своего промысла, расположенного по Малому Тюхтету.

С тех пор, как начали закреплять, продавать золотоносные участки, крупные золотопромышленники сами не работали, а лишь получали дивиденды со своих капиталов. О том, как оформлялась заявка на отвод участка, описывается в очерке «Рассказы о сибирских золотых приисках»:

Первостатейного, крестьянина Петра Сидорова Жгута

Имел дозволения на розыск золотосодержащих песков второй гильдии купец Захар Ефимович Первостатейный. – Каковы поиски доверил мне, а от меня по доверенности вязниковский мещанин Иван Борисов открывши россыпь в Минусинском округе в ведомстве Тесинской волости: при ключике неизвестного наименования вливающимся с правой стороны в ключ же Безымянный, текущий с левой стороны в речку Безымянку, впадающую с правой стороны в реку же Малый Тюхтет, который с левой стороны впадает в Большой Тюхтет, а сей вливается в реку Амыл с левой стороны, Амыл же впадает в реку Тубу, текущую в Енисей. От устья Ключика до вершины его примерно три версты. Починный пункт у самого устья… Лес произрастает пихтовый, еловый, кедровый, березовый и рябиновый. Поставлен столб с вырезкой «З.Е.П. 1840», что означает вензель из первых слов хозяина» (один из таких столбов был найден во время работы экспедиции В.А. Ковалева, директора Минусинского краеведческого музея имени Н.М. Мартьянова)…

С тех пор, как приискатели стали иметь право работать где ему хотелось, они нанимались в кабалу хозяевам промыслов, подписывая договор (контракт). Вот такие условия были записаны в договор, хранящийся в Минусинском музее, между золотопромышленником Кузнецовым и рабочими:

«…Никто из нас не имеет право привезти с собой на прииски жену и детей, а также иметь при себе на промысле без дозволения хозяев, но если б кому дозволено было, в таком случае жены и дети наши должны принять на себя какие-либо обязанности смотря по способностям и возрасту… Скопов (собраний – В.П.) и заговоров не делать и никуда для собственных наших надобностей не отлучаться – ежели самовольно отлучусь или проведу время в праздности, то обязуюсь в том нести ответственность за каждое время вдвое противу положенной мне платы… За время проведенное мной без работы во время следования на прииски и обратно с оного, по случаю болезни или позволенного мне от хозяина отдохновения ни платы, ни содержания не требовать… За точное исполнение в сем договоре обязанности должен я получать платы по 10 рублей в месяц, считая оной проведенной мной в работе 30 дней каждой от восхождения и до захождения солнца».

Правдивую картину тяжелого труда и жизни давало народное устное творчество. Широко были известны поговорки: «Кто на приисках не бывал – горе не видал. Золото добываем – себе могилу копаем».

С приходом советской власти в корне изменился труд и быт на рудниках. Все частные рудники были национализированы. В 1927 году был организован «Союззолото». На Амыльских приисках в основном работы велись на Верхнем и Нижнем Амыле. От ближайшего населенного пункта (Верхний Кужебар) прииск Нижний Амыл находился в шестидесяти километрах, а Верхний Амыл – в 120 километрах. Раньше они назывались: Н. Амыл – Сергеевск, В. Амыл – Староникольск.

Прииск Верхний Амыл находился в пограничной зоне, так как в непосредственной близости от него проходила Государственная граница СССР с Танну-Тувинской народной республикой. В районе прииска были две пограничные заставы и комендатура. Доступ на прииск был возможен только по специальным пропускам. В 1944 году, когда Танну-Тувинская республика вошла в состав СССР, граница была открыта и заставы сняты.

Дороги как таковой на прииск не было. Была только таежная тропа через болотные топи да речной путь по реке Амыл. Грузы в основном завозились по «зимнику». С наступлением морозов река замерзала и по льду прокладывался санный путь. Большими обозами, в 100-150 лошадей одновременно, возили груз, чтобы постоянно поддерживать дорогу и успеть за три-четыре месяца завезти годовой запас продуктов и других товаров. По реке Амыл на расстоянии 20 километров друг от друга располагались зимовья для того, чтобы гужевой транспорт мог обеспечиваться местом для отдыха и ночлегом. В хорошую погоду груженый обоз проходил до 40 километров в день. Обозы же шли строго по расписанию: до 16 часов идет груженый, а с 16 часов – порожняк. Это делалось для того, чтобы они в тайге не встречались (снега в ней глубокие, разъехаться встретившимся обозам невозможно).

На приисках велась добыча рассыпного золота. В летнее время производилась открытым способом при помощи гидромониторов, а зимой – подземным. Работы выполнялись вручную. Техническая оснащенность: кайло, лом, лопата, кувалда, тачка и крепкие рабочие руки. Организация труда золотодобытчиков – старательские артели, которые просуществовали до 1950 года. Добываемое старателями золото сдавалось в золотоскупку приискового управления. Стоимость одного грамма золота вольного приноса – один рубль (золотом), а для старательских артелей – в среднем 90 копеек. Расчет за сданное золото производился бонами (банковские чеки с купонами), которые ходили в обращении как деньги. Существовал переводной коэффициент с бон на денежные знаки (1:30). В специализированных магазинах боны отоваривались.

В марте 1955 года старательские артели были распущены и прииски перешли на государственную добычу золота. Рабочим выплачивалась зарплата денежными знаками (боны аннулировались) согласно тарифам. Такой способ производства действовал до 1957 года, когда вновь перешли на старательскую добычу. В связи с этим усложнились многие жизненно важные вопросы: завоз грузов, приобретение материалов и оборудования осуществлялись за счет старателей, а это стало накладно. Стоимость перевозки груза самолетом (1 1947 года на прииск летали самолеты) – один рубль за килограмм груза.

В 1959 году прииски закрыли. Оставшиеся рабочие разъехались. Горное оборудование частично было вывезено на другие прииски (с Н. Амыла). На В. Амыле все гидрооборудование заскладировано на месте. Консервацией занимался Ефим Петрович Зуев – последний начальник участка прииска Верхний Амыл. Амыльские прииски были закрыты по причине низкой производительности и высокой себестоимости добычи золота.

Кто знает, может быть, при централизованном снабжении их электроэнергией они вновь могут давать золото. При этом средствами производства будут не лопата и кайло, а электродраги и гидравлические мониторы с мощными электронасосами.

Газета «Знамя труда», орган Каратузского районного комитета

КПСС и районного совета народных депутатов Красноярского края,

РЕКА, ОТРАВЛЕННАЯ ЗОЛОТОМ

Давно это было. В те времена, когда Кучум объявил Сибирь своим ханством. Более четырёх сотен лет прошло, как расставлял на земле русской свои шатры татарский завоеватель. Но остался он в памяти людской: там, где разбивали его станы, образовывались поселения, которые именем Кучум-бар стали называться на русский манер - Кужебар: Нижний, Средний и Верхний. Каратузский район, где расположились деревни, в Красноярском крае считается таежным. Богат он тайгой, в которой есть всё: ягоды, грибы, пушной зверь, а ещё – золото.

Верхний Кужебар (колхоз имени Ленина) в цепочке деревень – крайний. Дорога, пройдя сквозь село, упирается в горную реку Амыл, а за огородами в 20-30 соток начинается тайга. Других поселений здесь нет. Быстрый Амыл берёт своё начало с Чёрного озера, уютно раскинувшегося в верховьях Саян. А знаменит Амыл не только разнообразием рыбы (хариус, ленок, таймень и др.), но и тем, что на берегу его сиживал Алексей Черкасов, автор трилогии «Хмель», «Конь рыжий», «Чёрный тополь» Чего греха таить, узнают в романах старожилы и моменты своей автобиографии, и своего уклада жизни.

В деревне все друг друга знают. А если начнёшь разбираться в разветвлённом генеалогическом древе, то, похоже, все родственники. То дальняя сестра или брат, а то и просто кум иль сват.

Перемены в нашей жизни и экономические потрясения не обошли стороной и деревню. Познав научный прогресс (в каждом доме – цветной телевизор, не редкость – с видеоприставкой, а видеокассеты ходят по деревне из рук в руки), селяне на себе почувствовали и результат экономических реформ: меньше стали сеять в благодатную почву зерна, сократилось и колхозное стадо. Но сдаваться здесь не собираются: садят побольше картошки, тыквы, которыми кормят поросят и коров, косят сено, ходят по грибы, ягоды, собирают кедровый орех, охотничают, рыбачат ...

А в последний год забили жители Верхнего Кужебара тревогу – помутнели некогда хрустальные воды Амыла. Меньше стало рыбы, а значит, нет пищи для бобра и норки, опасно стало купаться в реке. Одна из жительниц поделилась – у коровы родился телёнок-урод. Что же случилось?

Беды же эти – от золота, его добычи. Месторождения этого металла по Амылу и его притокам были открыты в первой половине 30-х гг. XIX в. За первые 50 лет с начала открытия Амыльской системы было нарыто 815 пудов 16 фунтов (пуд - 16,3 кг, фунт - 409,5 г). С царских времён и по сей день здесь добывают золото.

Вспоминают ветераны труда, как 50-70 лет назад трудились в «Золотопродснабе». В артели непрерывно было три смены. Дисциплина, что называется, железная, а работа – тяжеленная. Какой это труд, может рассказать Мария Ященко – на прииске она с 1930 по 1958 гг., была мониторщицей. Сегодня бывшая золотодобытчица, согнутая пополам, по дому передвигается с помощью табуретки. Не принесла богатство ей добыча золота – маленький домик, нищая обстановка, такая же одежонка. Помочь ей некому – детей Бог не дал, может быть, именно каторжная работа тому виной. Хотя Николай Катков, вспоминая свой труд на приисках, говорит, что начальники были не в обиде: приезжали, можно сказать, в одних кальсонах, уезжали – подвод для погрузки едва хватало.

Добытую породу промывали чуть ли не вручную. Техника была, конечно, но не то, что сейчас. Не потому ли вода в Амыле, которой промывали породу, отстаиваясь, была такой же безукоризненно прозрачной.

Сегодня драгоценный металл добывает ЗАО «Золотодобывающая компания «Северная»». Именно против её методов добычи золота и выступают верхнекужебарцы, считая, что «воду мутит» именно «Северная». Технологический процесс разработки золотоносного месторождения состоит в следующем. Участок местности освобождается от леса, и на 5-6 м вглубь вскрывается грунт. Русло речки отводится в сторону, создаются пруды-отстойники, чтобы вода, участвующая в технологическом процессе, отстаивалась и в дальнейшем спускалась в реку очищенной.

Для проверки деятельности золотобытчиков была создана комиссия, в которую вошли компетентные специалисты. К «Северной» добирались вертолётом. При подлёте к участку промышленной разработки золота на Верхнем Амыле поэтический ландшафт резко сменился и стал похожим на мёртвую пустыню среди оазиса. Чётко был виден ядовито-оранжевый цвет всех шести отстойников. Этого, в принципе, достаточно для должного очищения воды, но вот задействован там не один, а сразу четыре промывочных агрегата. А значит, производительность не 864 куб. м воды в час, как положено по проекту, а все 3600 кубов. Понятно, что такое ускорение придано для того, чтобы за меньший промежуток времени получить как можно больше прибыли. Но вот с таким количеством поступающей технологической воды каскад отстойников справиться не может, и грязная вода напрямую идёт в Амыл.

По заключению Каратузского санэпиднадзора, вода некогда чистой реки не пригодна не только для питья, но и хозяйственных нужд. Использование амыльской воды является опасным для жизни. Совет ветеранов села Верхний Кужебар выступил с обращением к жителям всего района: «Река всегда была для нас поилицей, кормилицей и великой радостью... Доход от нынешних золотодобытчиков может обернуться для нас большой бедой – экологической катастрофой. Природа не терпит варварского к ней отношения.

Взвесив все «за» и «против», мы пришли к выводу: нашей реке после всего пережитого потребуется длительный отдых для оздоровления, а продолжение работ по золотодобыче означает «сыпать соль» на её незаживающие раны – это очень опасно. Поэтому мы требуем запрета на золотодобычу в верховьях Амыла. Как не понять людей, чья жизнь связана с быстрыми водами таёжной реки? Независимый анализ проб воды, проведённый лабораториями санитарных служб Минусинска и Красноярска, показал, что в низовье, аккурат напротив районного центра Каратузское, количество посторонних включений в речной воде в девять раз превышает норму и во столько же раз – по химическому потреблению кислорода. Вода имеет неприятный запах и мутный цвет, вдвое превышающий допустимый».

В верховьях, где расположена золотодобывающая компания «Северная», результаты ещё более впечатляющие; содержание мути, не выпадающей в осадок, больше нормы в 23 раза, взвешенных веществ – в 36 раз, по концентрации железа норматив превышен в 14 раз, в 10 раз – по содержанию алюминия; список можно продолжить и дальше. Вода в реке не успевает самоочиститься, следовательно, «биоценоз реки нарушается и в дальнейшем может привести её к гибели», делают заключение специалисты.

Понятно, запретить промывку золота вряд ли удастся. Но вот заставить золотодобытчиков правильно оборудовать пруды-отстойники – необходимо. Специалисты утверждают, что если даже совсем прекратить добычу золота, то потребуется не менее пяти-шести лет, чтобы Амыл пришёл в норму.

Кое-какие меры к нарушителям, кстати, принимаются. За экологические нарушения, включая сброс в Амыл неочищенных вод, «Северная» в конце 1999 г. была оштрафована на 3089 руб. 13 коп., а её генеральный директор аж на 834 рубля! Прокурор района пишет одно за другим предписания о недопустимости нарушений природоохранного законодательства, на которые, как создаётся впечатление, мало кто обращает внимание.

На одном из заседаний районной комиссии по вопросам золотодобычи и соблюдения природоохранных мероприятий, на котором присутствовали первые лица района, было отмечено, что намеченный план совместной работы районной администрации и золотодобывающей компании «Северная» за прошлый год практически не выполнен. Это касается и перечислений золотарей во внебюджетный фонд, и участия в решении социальных программ, и ужесточения контроля за допуском лиц на место золотодобычи, и приведения на приисках инженерных сооружений в состояние, отвечающее природоохранным требованиям, и так далее. Было также отмечено, что перед старателями вопрос о прекращении золотодобычи никто не ставил. Получается, что грозили только пальчиком...

Да, мутные дела прикрывают мутные воды Амыла. Вот так некогда самая чистая, промысловая, воистину заповедная река Красноярья превращается в сточную канаву. Грязные воды Амыла – это беда не только тех, кто живет на его берегах. Его воды впадают в другую реку – Туба, которая является притоком могучей сибирской реки Енисей. И об этом не следует забывать.

Российская Академия Наук
Сибирское отделение
Институт истории

ЕНИСЕЙСКОЕ КУПЕЧЕСТВО
(последняя четверть XVIII – первая половина XIX в.)

Глава 2. Коммерческая и хозяйственная деятельность купечества приенисейских городов

Во второй четверти XIX в. в Сибири произошла совершенно удивительная вещь, перевернувшая вверх дном весь предшествующий уклад местной жизни. Не осталось практически ни одного социального слоя, ни одной стороны жизнедеятельности местного населения, на которые бы не повлияла начавшаяся в конце 1830-х – начале 1840-х гг. золотая лихорадка. Большие изменения, о которых отчасти уже говорилось, золото вызвало и среди приенисейского купечества. Рассмотрим конкретно, как развивалась золотопромышленность в Енисейской губернии, какое влияние она оказывала на местное население и как приенисейские гильдейцы восприняли новый появившийся источник доходов.

Долгое время политика правительства сдерживала развитие золотодобычи. Только в 1812 г. было дозволено всем русским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды, но еще долгое время спустя власти ставила препятствия развитию частной золотопромышленности, и только с конца 1820-х гг. стали выдаваться разрешения отдельным лицам на отыскание золота и разработку золотосодержащих песков. Но и после этого никто не мог заниматься золотопромышленностью в Сибири без разрешения Министерства финансов.

В середине XIX в. с золотопромышленников в казну шли солидные налоги, поэтому правительство стремилось в определенной мере поощрять развитие золотых промыслов. Одной из мер поощрения было награждение особо отличившихся золотопромышленников разного рода наградами. Например, в знак уважения заслуг красноярского первогильдейца Карла Ивановича Шпейера по разработке семи золотосодержащих россыпей по доверенности от Голубкова, находившихся в Анцыферовской волости Енисейского округа, его жене, Елене Андреевне Шпейер, в 1851 г. были предоставлены десять паев с обязательством выплачивать все положенные гильдейские повинности.

В Енисейской губернии золотая лихорадка началась с открытия в 1830 г. на р. Ботой золотой россыпи. Первооткрывателем стал комиссионер винного откупщика Енисейской губернии князя А.Б. Голицына красноярский мещанин Петр Пороховщиков, отыскавший «песок, золотое свойство имеющий... Красноярского округа Ладейской волости вниз по речке Ботою... на три версты в длину и на полверсты в ширину, от города Красноярска в 30 верстах...» В 1830-х гг. было сделано еще несколько открытий золотых россыпей в Красноярском, Минусинском и Ачинском округах Енисейской губернии – в долине р. Маны, по рекам Урюпу, Кыргызуюлу, Абакану, Белому и Черному Июсам, Казыру, Удерее. В Минусинском округе наиболее богатые россыпи находились по реке Амылу, с разработки которых, можно сказать, и началась минусинская золотопромышленность. В 1840-х гг. начала разрабатываться северная система золотых промыслов Енисейской губернии – в Енисейском округе, северная и южная часть которого были самыми богатыми золотом из всех золотопромышленных районов края.

В начале 1860-х гг. главная золотоносная система Восточной Сибири – Енисейская – стала истощаться. Из года в год происходило уменьшение объемов добываемого золота. И все же цифры по объему добываемого золота выглядели довольно значительно: в 1863 г. в Енисейской губернии производились работы на 151, а разведка на 68 частных золотых приисках, на которых было занято 18215 рабочих, а золота было получено свыше 665 пудов.

Золотопромышленность стала совершенно новым делом, занятием, которое требовало специальной подготовки, но главное – вложения значительных денежных средств. Из-за малочисленности и относительной бедности приенисейских купцов серьезно заняться золотодобычей могли позволить себе лишь единицы из них. Так, по словам А.И. Кытманова, купцы Енисейска сначала оставались в стороне от нового промысла. Однако со временем все большее число местных гильдейцев стало активно участвовать в разработке золотых россыпей. Это хорошо прослеживается на примере губернского центра.

Среди красноярских купцов занимались золотопромышленностью: в 1839 г. 2 человека, на которых приходилось 10,5 % в общем составе местных владельцев капиталов, в 1845 г. – 21 человек (7 из них имели свои золотые прииски, а 14 находились «в услужении на частных золотых промыслах»), т.е. 45,7 % от всех владельцев капиталов, в 1857 г. – 16 человек (восемь из них имели свои золотые прииски, а остальные находились «в услужении на частных золотых промыслах»), т.е. 37,2 % от числа всех владельцев капиталов. Как видим, относительная доля гильдейцев, занимавшихся золотопромышленностью, в составе всего красноярского купечества в целом была достаточно велика. Причем, резкое увеличение числа занятых на золотых промыслах местных купцов пришлось на середину 1840-х гг., т.е. время расцвета золотопромышленности, когда в России добывалась почти половина мировой добычи золота. В начале 1850-х гг., наоборот, ряды красноярских золотопромышленников заметно поредели, что было связано с сокращением объема добываемого драгоценного металла.

Из числа 71 владельца капитала в Минусинске в 1862 г. золотопромышленностью занимались лишь 5 (7,0 %).

Среди всех приенисейских купцов, занимавщихся золотопромышленностью, наиболее состоятельными были братья Никита и Николай Мясниковы, С.Г. Щеголев, А. и Г. Мошаровы, М.К. Сидоров и др. В 1852 г. только в Енисейском округе Никите Мясникову принадлежало 44, а его брату – 26 золотых приисков. Красноярскому гильдейцу М.К. Сидорову в 1850-х гг. принадлежало 200 приисков.

В 1851 г. в Енисейской губернии разрабатывалось 92 прииска, в управлении которых принимали участие 14 местных купцов, в 1863 г. на 146 приисках приходилось 38 местных купцов (табл. 1). Больше всего владельцев приисков было из числа иногородних купцов, доля которых среди всех золотопромышленников за десятилетие возросла с 34,7 % в 1851 г. до 50,2 % в 1863 г. Среди остальных владельцев приисков самым значительным было число чиновников, которые составляли 25,3 % в 1851 г. и 18,6 % – в 1863 г. В целом за 12 лет произошло увеличение числа владельцев приисков из купцов (если в 1851 г. в 49,4 % золотопромышленников в Енисейской губернии составляли местные и иногородние купцы, то в 1863 г. – уже 70,1 %) и уменьшение участия владельцев приисков из числа других категорий населения (см. табл.1).

Табл. 1. Социальное происхождение владельцев золотых приисков
в Енисейской губернии

Социальная принадлежность	Годы
	1851		1863
	абс.	отн.,%	абс.	отн.,%
Местные купцы и почетные граждане	16	16,8	38	19,6
Иногородние купцы и почетные граждане	31	32,6	98	50,5
Чиновники	24	25,3	36	18,6
Дворяне	9	9,5	3	1,5
Военные	8	8,4	14	7,2
Неизвестно	7	7,4	5	2,6
*Всего*	95	*100,0*	*194*	*100,0*

Примечание. Таблица составлена по: РГИА. Ф. 1265. Оп. 2. Д. 35. Л. 210 об.–218; ГАКК. Ф. 160. Оп. 1. Д. 262. Л. 1 об.–36 об.

В середине XIX в. золотопромышленность стала главным промыслом для большинства населения Енисейской губернии. В отчете о состоянии губернии за 1852 г. к числу важнейших промыслов местных жителей были названы работы на частных золотых приисках, поставки и перевозки «на оные жизненных и других потребностей».

Впрочем, проходившие в годы золотой лихорадки социально-экономические процессы не были однозначны. С одной стороны, золотопромышленность вызвала расширение рынка сбыта промышленных изделий и продуктов сельского хозяйства, что было выгодно для местных производителей (хотя есть и противоречащие этому слова очевидцев о резком сокращении земледелия и скотоводства, в частности, под Енисейском, поскольку «весь городской люд… обратился к операциям и промыслам, связанным с золотопромышленностью»). С другой стороны, в это время, по свидетельству современников, происходит угасание старых, вековых промыслов – например, обработки железа в Енисейском округе. По выражению В.В. Воробьева, в Енисейске золотопромышленность «убила все ремесла, в том числе и производство железа». Еще в 1820 г. из Енисейского округа вывозилось до 6000 пудов различных изделий из железа только в Иркутский край, а в 1833 г. за пределы Енисейского округа вывозилось железа до 30 000 пудов. Однако с началом в 1840-х гг. золотодобычи местные жители совершенно забросили свое старое ремесло, и с 1850-х гг. енисейских железных изделий уже почти никуда не отправлялось.

Наряду с ростом численности населения Енисейской губернии, период расцвета золотодобычи характеризовался порчей нравов местного населения, расшатыванием моральных устоев практически во всех слоях общества, распространением пьянства и разврата. Так, по свидетельству М.Ф. Кривошапкина, в Енисейском округе «народ развратился и затем попал почти в кабалу». То же самое происходило и в округе Минусинска: «сбыт произведений увеличился, как усилилась и порча патриархальных нравов».

При добыче золота зачастую нравственность отступала на второй план. В.Д. Скарятин, занимавшийся золотодобычей в Енисейской губернии, считал, что «такие золотопромышленники, как Мошаров, Попов, Рязанов, Кузнецов, Федор Соловьев... и многие другие представляют особенный тип, совместивший в себе русскую удаль с английской настойчивостью; недоставало им только немецкой аккуратности! Когда наступит ее время, история расскажет также немало истинно подлых дел и объяснит на сколько они вредили золотому промыслу и краю».

Негативное влияние золотопромышленности выражалось и в росте социальной напряженности. Во второй половине XIX в. золотопромышленники Енисейского округа подали в правительство «Записку о положении рабочего класса на золотых промыслах», в которой они жаловались на злоупотребления со стороны рабочих. Эти злоупотребления выражались, по их мнению, в обычае «брать при найме на золотые промыслы денежный задаток, в найме больных и увечных с подложным описанием примет, в побегах рабочих с приисков».

Таким образом, разработка золотых приисков стала важнейшей отраслью промышленности в Енисейской губернии. Золотопромышленность повлияла на все стороны жизни местного общества. Однако непосредственно среди приенисейских купцов лишь очень немногие имели свои собственные золотые прииски. Гораздо шире был распространен найм «в услужении на частные золотые промыслы» в качестве приказчиков и управляющих. Некоторые местные гильдейцы занимались поставками продовольствия и необходимых для жизни рабочих промышленных товаров, что также было очень выгодным делом.

ЗОЛОТО АМЫЛА

АМЫЛЬСКИЕ ПРИИСКИ

РЕКА, ОТРАВЛЕННАЯ ЗОЛОТОМ

ЕНИСЕЙСКОЕ КУПЕЧЕСТВО (последняя четверть XVIII – первая половина XIX в.)

ЕНИСЕЙСКОЕ КУПЕЧЕСТВО
(последняя четверть XVIII – первая половина XIX в.)